Охота на изюбря - Страница 148

148

Речь шла не о каких-то глобальных бумагах, а о текущей работе комбината. Сменили валки на прокатном стане – подпись, ушел состав стального проката в адрес АвтоВАЗа – подпись, ремонтируют генератор на заводской ТЭЦ – подпись, и так далее, и так далее. Счета-фактуры, документы на отгрузку, накладные, платежки – всего этого бумажного добра комбинат за неделю рождал целый том, и парализованный, накачанный лекарствами, привязанный к московской койке Извольский, разумеется, чисто физически не мог просматривать все это заводское творчество.

Теперь он принялся за чтение – и вот уже третий день не отрывался от счетов-фактур, как иной самозабвенный читатель не отрывается от прикольного детектива. При виде Дениса он поднял голову и сказал ничего не выражающим тоном:

– Пришел? Садись.

Денис внимательно посмотрел на босса. Тот был явно чем-то недоволен, и не просто недоволен, а взбешен. Денис знал, что поздно вечером Славе звонил Валентин Заславский, тот самый зам губернатора, который был дядей покойного Коли. Два месяца Заславский поправлял здоровье за границей, а теперь вот объявился в области и, осмелев, принялся наускивать Дубнова на завод.

– Что случилось? – спросил Черяга. – Я слышал, там Заславский наушничал?

– Прочти вот это.

Денис с недоумением взял несколько листочков. Это были ремонтные счета пятого цеха, – речь шла о валках для стана горячего проката. Под счетами красовалась его, Черяги, закорючка, потому что правом подписи под любым счетом на сумму свыше тридцати тысяч долларов на комбинате обладал только Извольский, а во время болезни Извольского – Черяга.

– И в чем дело? – искренне спросил Денис.

– По документам выходит, что Сташевич менял валки по пять раз в день, – сказал Сляб.

– А как часто их надо менять?

– Раза в полтора реже.

– Я не знал, – глупо сказал Денис.

– А в цех сходить было трудно? – голос Извольского резко повысился. – Если ты на фиг не знаешь, чего подписываешь? Неужели трудно было проехать два километра и спросить рабочих? А заодно получить бесплатную консультацию на предмет того, как часто их меняют?

Денис молчал. В свое оправдание он мог сказать, что спал последние два месяца часа по четыре в сутки, и ему даже в голову не приходило доехать до цеха. Равно как не приходило ему в голову и то, что симпатичный сорокалетний Сташевич, любитель сибирских прибауток, охоты и водки, со спокойной душой подсунет на подпись и.о. гендиректора липовые документы и положит себе в карман деньги за липу. А именно это, судя по всему, он и сделал.

– Ну что молчишь? Ты почитай, почитай внимательно вот это!

И Извольский кинул на колени Денису довольно толстый договор со страховой компанией. Договор был на страхование коксохимических батарей от пожара. Договор принес, как смутно припомнил Денис, главный инженер Скоросько.

В принципе все подобного рода договоры должны были проходить юридическую экспертизу, но тут дело было безотлагательным, срок старой страховки истек за день до подписания договора, а юристы комбината, как назло, были в Москве. Черяга перевернул последнюю страницу: визы юриста не было до сих пор, хотя Скоросько сказал, что ее поставит.

– Извини, – растерянно сказал Денис, – я поставил подпись без визы. Клячин тогда к арбитражу готовился, если бы я стал бюрократию разводить, Скоросько меня бы вообще возненавидел…

– Да ты не последнюю страницу читай! Тринадцатую!

Денис открыл тринадцатую страницу. Он изучал ее секунд двадцать, пока ему не бросилась в глаза строчка, набранная петитом: «Договор вступает в силу в случае ядерной войны».

Денис густо, неудержимо покраснел.

– Большое спасибо! – гаркнул Извольский. – Ты меня просто по гроб жизни обязал! Застраховал цех на случай пожара при ядерной войне! Ты бы еще домну застраховал от того, чтобы ее мыши не погрызли! Или на случай Второго Пришествия Христа! А то еще можно застраховать «на случай разумной экономической политики российского правительства»! Ядерная война, и та скорее случится! Тебе объяснять, что дальше было со страховой премией?

– Нет, – сказал Денис.

– Ну до чего ж ты у нас умный! Задним числом! Два года, пока я сидел в своем кабинете, ни одна собака ни на полкило стружки с комбината не вынесла! Два месяца ты сидишь – и вот такое кино!

– Что мне делать?

Извольский задохнулся.

– Что тебе делать? А ты не знаешь? Ну конечно, ты не знаешь. Когда ты пришел на комбинат, на нем уже не воровали. Тогда объясняю: если кто много сожрал – ему суют два пальца в горло и макают в унитаз. Гигиеническая такая процедура. А потом вышвыривают с комбината. Ясно?

– Но мы не можем это сделать.

– Это почему же?

– Потому что если мы вышвырнем Скоросько вон, он побежит к «Ивеко».

Извольский буравил взглядом своего зама.

– Интересное соображение. С тобой случайно Скоросько не делился страховой премией, что ты его защищаешь?

У Дениса перехватило дыхание.

– Я тебе никогда не говорил, – безжалостно продолжал Извольский, – что у менеджера всегда есть три варианта любой сделки? Заключить договор с фирмой, которая просит мало денег за товар, но ничего не откатывает на карман. Заключить договор с фирмой, которая просит больше, а исполняет договор хуже, но зато больше откатывает на карман. И заключить договор с теми, кто вообще ни хрена не сделает, все заводские деньги себе упрет – но половиной поделится. И доказать этого нельзя. Но когда ко мне два раза подряд прибегал снабженец и говорил, что вот – кто же знал! но меня опять кинули – я этого снабженца выкидывал к чертовой матери. А тут – два раза! Два раза за два месяца! На поллимона, как минимум!

148